Этот неловкий момент, когда в треде № 398: филикили-траливали на АА говорят: И у команды Армитиджа было что-то филикильное вроде.
Ты такой: А. Што. Каво. Где фили-кили, у нас совсем другой профиль, у нас же тильбо?... у нас же джен со Шмаугом? И недоуменно орешь это в командный чатик.

А через три минуты понимаешь.
Понимаешь...



Название: Яд Махала
Автор: 005 сткглм
Бета: командочка
Фандом: The Hobbit/Хоббит
Размер: драббл (977 слов)
Персонажи: Торин Дубощит, Фили, Кили
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Иногда лекарство оказывается страшнее болезни.
Примечание/Предупреждения: Горизонтальный инцест.

Дис приходит в его покои вечером — и попробовали бы вы остановить гному, мать, принцессу из рода Дурина.
— Помнишь, нам говорили, что слово потомков Дурина должно быть тверже любого камня и крепче мифрила? Вот тебе слово, братец: если с моими мальчиками что-нибудь случится, у меня будет на одного брата меньше, а у нашего народа — на одного мертвого Дуринсона больше.
Торин молчит, глядя на рдеющие в камине угли.

Жажда золота. Семейное проклятье. Бич их рода. Болезнь, лекарство от которой искали веками — и нашли, с помощью одного надменного любителя ездить верхом на олене. Средство помогало, но дед — упокой его Махал — сорвался. Больше золота, больше, еще, еще… Пока не забьешь сокровищницу, вторую, третью, десятую... Пока на золото не прилетит дракон.

Чтобы избавить от этой участи хотя бы детей Дис, ей разрешили выйти замуж по любви, за гнома, в роду которого не было и тени проклятья (на свадьбе сестры Торин решил, что его жажда умрет вместе с ним). И радовались: мальчишки росли, не проявляя болезненной тяги к металлу — до этого самого дня, когда приехал посланник от Даина и сверкнул, поднимаясь по лестнице в Длинный Зал, золотым медальоном и парадным поясом с накладными золотыми бляшками.
Медальон вырвали из рук Кили, а Фили польстился на пояс. Посланник только хмыкнул: ну-ну, молодые Дуринсоны… знаем о вашей беде, наслышаны. Как же хотелось вбить кулаком эту усмешку вместе с зубами в глотку посланцу… но нельзя. «Голос Узбада» неприкосновенен.
— Я услышал тебя, Дис. Пусть приходят, я поговорю с ними. Ступай и зови их.

***

Племянники входят и молча садятся за стол, на котором лежит золотая монета. Одна. Торин все так же сидит на скамеечке, глядя на остывающие в камине угли.
— Хочется взять ее в руки, прижать к сердцу, ощутить ее тяжесть; услышать, как она звенит, когда бьется о камень; увидеть, как она льнет к таким же монетам… Да? Никому не отдавать. Никогда. Только мое.
— Да, дядя, — это Фили, всегда веселый, а сейчас бледный, сам не свой; даже усы горестно повисли.
— Да, — а вот и Кили, еще шебутнее старшего братца (глаза ввалились, губы искусаны).
— Только вот в чем проблема, парни: это просто золото. Просто. Золото. За что нам это проклятье — в другой раз расскажу, а сейчас слушайте: понравилось вам, как оно было? А ведь хуже будет, куда как хуже. Это так еще – из шахты первая тележка, и даже не с рудой пока. Хотите?
— Нет.
— Н-нет.
Все-таки младший слабее. Ну что же…
— Способ избавиться от этого прост. Надо найти то, что заменит тебе тягу к золоту.
Притихли. Молчат. Думают. Ну, хотелось бы верить, что думают — головы-то на месте у обоих, и вроде бы в этих головах не пустует, как обнадеживают наставники.
— Просто, да. И сложно. Ведь что не так с нами, когда мы хотим больше, больше золота? Мы мечтаем, грезим о нем… Так вот: надо найти другую мечту. Что-то кроме золота.
Угли в камине подернулись белесым пеплом.
— Дядя?
— Да, Фили.
— У мамы это… мы?
— Молодец, догадался.
— А у тебя, Торин?
— Подумай сам, Кили.
Давай, мальчик. Думай. Это сложно — думать, когда тебя так манит золотая монета, дразнит, посверкивая, и только руку протяни — станет твоей… но необходимо, если ты хочешь жить свободным.
— Эребор.
— Молодец.
Племянники дружно сопят в унисон.
— Я не понял, а почему вы все еще тут? Марш в свои спальни.

***

…первый раз он застает их после праздничного пира. Просто негромкий стон из глухого тупика рядом с Большим Залом — кому-то поплохело после выпивки? Или что другое, Махал оборони? Да нет, вроде все девицы сидели вместе с бабками, как и положено на приличном пиру, а гномские бабки — это та еще сила, вот уж кого надо было против дракона выставить…

Кили закрыл глаза, прижимается спиной к стене, стонет, штаны кучей висят на сапогах, рубашка задрана… ох, парень… На его камзол бухнулся коленями Фили, придерживает член брата рукой и сосет, облизывает, целует… второй рукой дрочит себе в такт, а Кили вцепился в его золотую гриву руками и тянет туда-обратно, туда-обратно…
В груди Торина разгорается темное пламя удунской злобы. Мальчишки. Щебенка. Нашли место и время для игр.
Кили приоткрывает глаза, услышав его рык, и говорит, задыхаясь:
— Мы нашли средство.
Фили замирает, выпуская член младшего брата изо рта — головка горит рубином, шлеп по щеке — поворачивает голову, смотрит Торину в глаза (скулы полыхают, губы опухли):
— Средство для нас обоих.
И они продолжают, улыбнувшись друг другу.

Торин смотрит до конца — как вскрикивает и кончает в рот брата, запрокидывая голову, Кили; как замирает и выплескивается Фили, а потом привычно облизывается, и исчезает капля спермы из уголка рта; как оба они приводят себя в порядок, и Кили пихает брата в плечо: «Говорил же, не топчи камзол сапожищами! Мама расстроится…»
Торин провожает племянников до покоев Дис, идет к себе и уже в спальне, закрыв дверь на замок, замирает, закрывая глаза руками, будто от этого забудется все, что он видел сегодня. Что же я наделал...

***

Второй раз он видит их в библиотеке. Трактат «О ядах каменных, как простых, так и на травах настоянных, для войны и охоты» валяется на полу, Кили занял его место (голый, только ожерелье на груди). Лежит спиной на наклонном столике, закинув ноги на плечи брату, изгибается, охая, и подставляет губы под поцелуи. Серебряные эглеты на усах Фили звякают о плоское серебряное — не золотое — ожерелье Кили. Медленно и быстро; серебро выстукивает ритм: бряк-звяк-бряк, звяк-звяк; мальчишки целуются, стонет Кили, победно выдыхает Фили, шлепает мошонка о задницу…

Торин выходит из библиотеки, осторожно прикрывая за собой дверь, и встает на страже. Вовремя — потому что Ори как раз собирается зайти и почитать ту самую барлогову «О ядах». Хорошо, что его получается заболтать; Торин слышит короткий вскрик Кили и повышает голос, заглушая довольный стон Фили, рассказывает восторженному Ори о применении «бурой смолки».

***

Тем же вечером Торин решает, что третьего раза здесь, в Синих горах, он не увидит.

Готовясь к походу на Эребор и гоняя племянников, он не слушает причитаний Дис: «Пусть Кили останется! Пусть хотя бы младший! Вдруг что! Пусть он не едет с тобой, Торин!». Потому что невозможно разлучить две мечты и невозможно объяснить сестре, что старое лекарство перестояло свой срок и превратилось в яд.

И, чтоб два раза не вставать - остальные драбблы

Название: Короткая поездка
Автор: 005 сткглм
Бета: ratacate
Фандом: Inspector George Gently/Инспектор Джордж Джентли
Размер: драббл (942 слова)
Персонажи: Рики Диминг
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: R—NC-17
Краткое содержание: У Рики Диминга нет подружки.
Примечание/Предупреждения: Клизма и использование игрушек. Телесные наказания в английских школах применялись до 80-х годов XX века. Источник.
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Короткая поездка"

Можно бороться против общества, можно конфликтовать с властями, можно сражаться с идеями; но вот со своим либидо проще договориться — и к своим двадцати пяти годам Рики Диминг договорился, к обоюдному удовольствию.
Название — «личный день», график — еженедельно, способ — какой угодно. С одной-единственной оговоркой: это должна быть исключительно сольная партия.

Потому что партнер любого пола — это ответственность: как минимум, чтобы партнер остался доволен, как максимум — чтобы кончил (это только с мужчинами легко, дрочка — и все дела, мужской оргазм не подделать). Проще одному.
Засыпая накануне очередного «личного дня», Рики в полудреме прокручивает в голове разные варианты, и все они включают в себя белый шелковый шарф. К сожалению, член на эти фантазии никак не откликается. Ну… у него всегда есть беспроигрышный запасной вариант.

Утром он устанавливает мотоцикл в гараже на подпорках, заливает полный бак бензина из канистры. Идет мыться (Боже, благослови того, благодаря кому в его мастерской есть водопровод и канализация). И самая неприятная часть «личного дня» — клизма.

Унижение. Стыд. Живот кажется безобразно раздутым, как будто он готов родить (глупо, да). В голове мелькает — а если бы его кто-нибудь сейчас увидел? И всплывает имя: Билли. Что, если бы Билли Листер, с его оленьими глазами и грацией неуклюжего молодого щенка, рисовал бы Рики в то время, когда он «удерживает» клизму?..

Когда воображение рисует картину, как Билли щурится и вымеряет пропорции карандашом, прикидывая объем, у Рики встает — и это не просто легкая эрекция, это полноценный стояк, с которым надо что-то делать. Н-н-н-ну-у… хорошо, начнем немного раньше….
Он усаживается на унитаз, добавляет на ладонь немного масла. Вот так, еще пара капель — будет легко скользить, но никакого хлюпанья. Рики закрывает глаза и опускает руку на член.

Воображаемый Билли Листер улыбается и достает остро заточенный карандаш, закрепляет на планшете лист бумаги. Просит сесть немного по-другому, раздвинуть ноги шире… все для тебя, мне не трудно.
Вверх-вниз. Слегка сжать, когда ладонь добирается до головки, немного повернуть кисть, потом расслабить руку — и вниз… Билли Листер застенчиво улыбается, движения его карандаша отрывисты — это набросок контура.
Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
В животе крутит.

Билли дует на свою челку. О, малыш. Он бы покраснел, да? Билли Листер залился бы краской — но карандаш все так же порхал бы над листом бумаги, вверх-вниз, вверх-вниз, сжать и разжать, о да. Билли еще даже не бреется, его щеки нежные, как атлас (провести бы по его щеке членом, когда он встанет на колени), и еще он закусывает губу, когда что-то не получается в рисунке… вверх-и-вниз, вверх-и-вниз… Билли… он такой нежный…
Тут живот скручивает окончательно, и спазмы подстегивают оргазм. Он выплескивается — и снизу тоже; да что же это такое, гребаный водопад… сколько же во мне этого дерьма… Ждет на всякий случай… потом пытается отдышаться и обалдело размазывает сперму по животу.

Так, еще один короткий душ — и к мотоциклу.
Он натягивает ботинки прямо на голые ноги и наматывает шарф — как будто бы собрался прокатиться по побережью. Голышом, ага. Не глядя, поворачивает рычаг на щитке под лестницей — начинает гудеть вытяжка. Ну и специальная коробка с игрушками для «личного дня» — она хранится тут же, на уютной темной полке.
Коробка открыта; он рассматривает коллекцию, но пока ничто в нем не откликается. Нет, нет, нет… снова не то… оу?

Дрожь внизу живота. Это?! Вот это? Сегодня? Ну…
Сталь, лучшая полированная сталь, вобравшая в себя тусклый блеск серого зимнего моря и все авалонские и даремские туманы. Семь с половиной дюймов в длину. Три с четвертью дюйма в диаметре. Это… это немного слишком для него, раньше он не использовал это дилдо. Анус поджимается.

Но это то самое? Да. То, что ему нужно сегодня. Хорошо. Установить в специальный зажим, закрепить под углом на седле мотоцикла. Рики гладит закругленное навершие. Масло. В верхние створки окна бьет солнце, в потоке света танцуют пылинки, все будет хорошо… он просто покатается.
Сначала он прижимается ягодицами, согревая металл до тех пор, пока холод не перетекает под ребра. Все. Вперед.
Ра-а-а-а-а-а-сла-а-а-а-бься-я-я-я-я…. да. Сталь согрелась только сверху, в глубине она все еще холодна, но это неважно: он настолько легко скользит по маслу, вбирая дилдо почти до основания, что даже удивляется — так просто? Закрывает глаза. И поворачивает стартер — едем на прогулку.

О да. Мимо булочной, мимо дома судьи — выезжаем на шоссе. Вибрация пронизывает стальной член, вибрация отдается в теле… сталь дразнит простату, и он чувствует, как снова тянет поясницу, как снова встает… Он извивается на стальном дилдо, почти так же, как в школе после…

«Диминг! — Да, сэр. — Вы были прискорбно неаккуратны. — Я сожалею, сэр. — Ваши сожаления мало меня волнуют. К моему столу, живо!»
Вперед-вверх, назад-вниз, правильно, правильно, да… Бахрома шарфа касается обнаженной открытой головки члена. Рики запрокидывает голову.
«Четыре наилучших, Диминг. — Благодарю вас, сэр. — Надеюсь, это научит вас аккуратности. — Да, сэр. — Считайте. — Да, сэр.»

Первый: трость обжигает. Мимо пляжа, дальше по шоссе. Вперед-вверх, назад-вниз.
Второй: пронизывает. Вперед-вверх, назад-вниз, вперед-вверх, назад-вниз. В классе шепот. Вперед-вверх, назад-вниз. За фермой старика Мэтьюса на шоссе полно гравия.
Третий: боль. И удовольствие, потому что тяжелеют яйца, тянет поясницу — значит, уже скоро, вот-вот… а если у этого знака прибавить скорость, то, когда вылетишь на каменный мост, рывком перелетишь его почти до половины, почти до кривой сосны. Вперед-вверх, назад-вниз, да, еще, быстрее, прибавить скорость….
Четвертый удар: его как будто разрезает пополам. Трость словно прилипает к ученическим шортам. Еще немного, еще быстрее, еще чуть-чуть… да! В голове взрывается фейерверк, сперма пятнает тело. Он всхлипывает.
«Благодарю вас, сэр. — Всегда к вашим услугам, Диминг. Класс! Параграф семнадцать!»

Рики падает грудью на руль, стальное дилдо выскальзывает из ануса. Глушит машину и какое-то время просто лежит, пытаясь отдышаться. Встает, выдирает дилдо из крепления, бросает в коробку и захлопывает ее.
Ноги не держат; он с трудом переводит дыхание, ощупывает анус — вроде все в порядке — и тащится к топчану. Скидывает ботинки, заворачивается в одеяло, устраивается удобнее и мгновенно засыпает, не обращая внимания на ворчание и гудение вытяжки.
Подсвеченные солнечными лучами пылинки опускаются на мотоцикл.

Название: Скорая помощь
Автор 005 сткглм
Бета: командочка
Фандом: Strike Back/Ответный удар
Размер: драббл (957 слов)
Пейринг/Персонажи: Джон Портер/Дэнни Прендевилль
Категория: гет
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17-kink
Краткое содержание: День выдался не слишком хорошим — плохие новости, непростое решение, необходимость держать себя в руках, чтобы не убить подонка. Может быть, кто-нибудь придет на помощь?
Примечание/Предупреждения: Римминг.
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Скорая помощь"

Он возвращается домой после встречи с Хью.
Усталость. Злость.
Он согласился работать под началом человека, сломавшего его жизнь — и если бы только одну его жизнь.
Асад мертв.
«Фактически, это было убийство, хладнокровное и расчетливое. Хью, я запомню это. К процентам по твоему основному счету — за семь лет жизни с клеймом налажавшего мудака, за смерть Майка и Кейна, за существование Стива в виде овоща, — я добавлю жизнь этого парня. Я буду расчетливым заимодавцем — я не включу в счет пытки и избиение Кэти, но за Асада ты мне еще ответишь».
Перед дверью Джон останавливается. Что-то не так. Запах. Да. Духи.

— Приятное зрелище, — комментирует он, медленно разглядывая Дэнни, лежащую на его диване.
— Я старалась, — улыбается она, — двести фунтов за комплект.
— Рад за магазин женского белья. Можешь выметаться — я скажу всем заинтересованным лицам, что ты была великолепна. С самооценкой у меня сейчас все в порядке, а потрахаться я найду в другом месте, помимо двадцатого отдела, — Джон перекладывает вещи из неразобранной сумки в шкаф, проверяет и разряжает пистолет.
— Лейла растрепала? Вот сучка… Ладно, твое предложение прозвучало грубо, но честно, — Дэнни встает, потягивается и берет платье, — тогда просто поговорим. Без беседы я не уйду.
— Имел я твои беседы.
— О? Какое напряжение, дорогой… может, мне все-таки стоит попробовать помочь тебе? Своего рода «скорая помощь»?
— Ступай своей дорогой, женщина. Я собираюсь в душ.
— Сержант, уточняю на случай, если до тебя еще не дошло: я должна поговорить с тобой как психолог. Для отчета. Все прочее — по обстоятельствам.
— И, конечно, именно для разговора ты совершенно случайно прикупила сто грамм кружавчиков.
— Фи. Стараешься, горишь на работе, хочешь доставить себе и людям чуть-чуть удовольствия… послушай, если у тебя найдется пара лишних полотенец, я с удовольствием составлю тебе компанию — потру труднодоступные места, а потом сделаю массаж. Мммм? Укрою на ночь одеялом и расскажу нестрашную сказку. Обещаю, сержант, я буду очень, очень хорошей девочкой, — Денни делает невинное личико и умильно улыбается, демонстративно заводя руки за спину.
— Ой, что-то я в этом сомневаюсь, — Джон швыряет в нее комком полотенец, — и почему бы это?..

Против его ожиданий, Дэнни действительно ведет себя в душе прилично (никаких подначек или случайных касаний), а когда они возвращаются в комнату — толкает его к дивану, заставляет улечься на живот и усаживается верхом на его ноги.
И делает ему массаж. Очень, насколько может судить Джон, неплохой массаж — попутно вытягивая подробности операции и его оценку происходившего. Интересно, что она напишет в своем отчете.

— Ниже… где ты этому научилась?
— Чему только не научишься за государственный счет… не отвлекайся. Что было потом?
— Долетели до базы. Финиш.
— Погоди, так как именно ты ухитрился освободиться? Только не заливай мне, будто те ребята были настолько любезны, что оставили тебя несвязанным в незапертом помещении. Не поверю.
Хитрая сучка.

— Скажем так: у меня был джокер на руках.
— Ох уж эти вечные тайны военных и шпионов…
— Правда тебе не понравится. Она не романтична.
— Да неужто? Я слышала столько всего неромантичного, что еще немного мне не повредит. Давай, Джонни-бой, вываливай все, как бы отвратительно это ни прозвучало.
И помимо того что хитрая — еще и настырная.
— У меня был нож.
— Нож? У тебя был нож? Постой, ничего не говори — я угадаю… первым делом тебя обыскали, выдрали маячок из зуба… кстати, к стоматологу тебе завтра… значит… если бы ты был девочкой, я бы поставила на… ой. Нет. Ты ничего не хочешь мне сказать?..
Джон ухмыляется в согнутый локоть. Угадала.
— Вот ты бессовестный!!! — Дэнни барабанит ему по спине.
— Эй, полегче там!
— И сколько ты таскал этот чертов нож в себе?
— Что-то около полутора суток. Плюс-минус час.
— Ты реально крут, сержант. Кто вообще научил тебя такому?
— Был один умелец.
— Ужас. Вот чем бравые парни втихую занимаются в казармах… теперь не смогу без смеха смотреть на ребят из САС. И что — ты вот так вот взял, засунул, и…
— Э-эй!!! Ты что делаешь? Не трогай полотенце!
— Ну-ка давай, раздвигай ноги шире. Это быстро — я просто взгляну. В конце концов, кто тут имеет медицинское образование? Я проверю, как твоя героическая задница.
Иногда — в некоторых вопросах — действительно лучше подчиниться женщине.
— Хм. Воспаления или трещин я пока не вижу….
— И на том спасибо, но я вообще-то в курсе.
— Не дергайся. Сейчас посмотрим чуть глубже.… прогнись немного… да, вот так….
— Чт..

Спросите Джона Портера, каково это — все, что он сможет выдавить из себя, будет: «Охуительно».
Дэнни облизывает его анус по краю, быстро — а потом меняет темп и медленно, лениво, дразнит и скользит; быстрыми ударами колотится в сомкнутые мышцы — и отступает, влажно кружа вокруг и целуя. Она всасывает и ласкает — и снова мелко вибрирует, дразнит дырку, заставляет открыться и впустить ее, и тогда уже ласкает расслабленно и неторопливо.

Расчетливое чередование ритмов заставляет Джона прогнуться и развести колени сильнее, давая ей больший доступ. Ее дыхание очень, очень горячее, но иногда она легко дует — и ему приходится выдыхать, чтобы не начать материться от сочетания жара и прохлады. Денни осторожно тискает его мошонку, перебирает ее пальцами, слегка потирает член — и одновременно вылизывает его промежность. Дразнит простату снаружи.
Когда он слышит треск открываемой упаковки и осторожный вопрос Дэнни: «Можно?», — его хватает только на утвердительное мычание. Денни осторожно вводит палец внутрь, латекс презерватива скользит, а Джон утыкается лбом в руки — и старается раскрыться еще больше, расслабить мышцы… Это ведь как на осмотре, только значительно приятнее… Дэнни хихикает, нащупывает простату, осторожно трет — и снова лижет промежность, проводя по шовчику языком, от мошонки до ануса.

Джон плывет; больше всего в данный момент ему хочется, чтобы все это никогда не кончалось — но подбираются яйца, начинает нарастать тяжесть в пояснице и через какое-то время он не выдерживает.
После оргазма он около минуты парит в блаженной пустоте. Потом поворачивается, подхватывает Денни, почти усаживая ее к себе на колени, прижимает к себе — и целует. Медленно. Жадно. Благодарно.
С намеком на будущее — если она заинтересуется.

— Спасибо, сержант. Мне действительно помогло.
— Всегда к твоим услугам.
— Выражение «меня поимел психолог» приобретает новый смысл.
— Грязные мыслишки, грязные делишки…
….
— Кстати, так как насчет сказки?


Название: Каждый вечер по субботам
Автор: 005 сткглм
Бета: ratacate
Фандом: Spooks/Призраки
Размер: драббл (890 слов)
Персонажи: Олег Даршавин/Лукас Норт
Категория: слеш
Жанр: драма
Рейтинг: R—NC-17
Краткое содержание: Иногда проще уступить.
Примечание/Предупреждения: Сомнительное согласие. Автор свято верит, что отечественные офицеры разведки и контрразведки быникада! низачто!
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Каждый вечер по субботам"

Ты умрешь здесь.
Он мог бы даже назвать точную дату, когда все это началось. Дату и время, когда он сломался и согласился — с точностью до минуты
Ты не нужен своей стране, Лукас. Ты выброшен и забыт.
Теперь в его расписании появились новые отметки: суббота, примерно после обеда ― individual'nyj bannyj den'. Общая душевая полностью в его распоряжении. Уйма горячей воды, можно спокойно вымыться и как следует подготовиться. В очередной раз напомнить себе, что у него не было выбора: между субботними визитами к Даршавину и общей камерой разумнее было выбрать Даршавина. Ждать.

Суббота, ранний вечер.Особый допрос у Даршавина. За кабинетом главного следователя, и.о. начальника объекта Лушанка, есть еще одна маленькая комната, в которой стоит кушетка.
Теперь это привычно: снять куртку. Стянуть майку. Разуться. Снять брюки, повесить их на спинку стула. Снять трусы и встать навытяжку перед Даршавиным, и Даршавин не возражает, если он закрывает глаза.
Мы можем делать с тобой все, что захотим. Когда я говорю «все» — я не шучу, Лукас.

Здесь мой фейспалм: при всей переписке исчез кусочек текста, который в квадратных скобках. Я сама заметила только когда уже все сроки на исправление в выкладке прошли. [В эти пару минут наедине с собой он поначалу представлял то, что странным образом его успокаивало: смерть Олега.] Во всех красках: пуля входит в тело, как в замедленной съемке, медленно и неотвратимо, раздвигая кожу и мышечную ткань, дробя кости. Гаррота разрывает трахею. Тяжелый лом пробивает череп, и намокает прозрачным, серым и алым прядь волос. Стальная балка вспарывает брюшную полость. Лезвие ножа разрезает артерию, и хлынувшая потоком кровь заливает выглаженные форменные брюки.
Потом фантазия выдохлась. Теперь он просто закрывает глаза, когда Даршавин обходит вокруг него, и слушает шорох одежды, находясь в личном «нигде-и-никогда», в то время как Олег раздевается.

― Ложись. Лицом вниз.

Это привычно и уже не страшно. Лечь на живот, подгрести под грудь подушку, снова зажмуриться. Хуже, если Олег требует лечь на спину: тогда следующий приказ — поддерживать ноги под коленями и не закрывать глаза.
Как обычно, Даршавин проводит рукой по спине, начиная от затылка (на загривке немедленно появляются мурашки от прикосновения чужой ладони), потом оглаживает задницу и проводит рукой по бедру, хлопает. Еще один условный знак — «раздвинь ноги».
Да, и не сопротивляйся.

Олег ложится на него сверху, прижимаясь грудью к его спине, накрывает его ладони своими. Потирается своей щекой о его щеку, словно кот (щетина, колко). Поднимает голову. Потом замирает, поддерживая себя на локтях.
«Зверь с двумя спинами». Лукас чувствует мерные удары сердца Олега и знает, что тот слушает его дыхание. Несколько очень странных минут, каждую неделю по субботам.
Зачем? Пока он не нашел ответа на этот вопрос. Все могло бы быть гораздо, гораздо проще.
Потом Даршавин поднимается.

Представление продолжается — те же и там же, часть вторая.
Упереться коленями, поднять задницу, прогнуться. Как это здесь называют — vstat' rakom. Основное преимущество этой позы ― можно уткнуться лицом в подушку, когда Даршавин положит ладонь на поясницу, придерживая, и вытянет из него короткую, не слишком широкую конусовидную пробку.
Щелчок. Даршавин аккуратно добавляет гель.
И…

Теперь он мог бы быть экспертом по настроению Даршавина ― ну, по крайней мере, по его «субботнему» настроению. Сегодня у Олега все в порядке: осторожные, медленные толчки, никакой спешки, никакой злости. Медленно и размеренно.
Как обычно, слегка кружится голова и подташнивает; он стискивает зубы и чувствует, что в анусе немного жжет, но это, черт возьми, нисколько не мешает тому, что желание растет с каждым толчком, медленно и неотвратимо. Унизительнее всего именно это ― тело хочет своего, и телу плевать, что его используют.

Это тоже часть субботних встреч ― не поддаться. И это становится все более сложным с каждым разом ― не показать, что ты возбужден. Не выдать, насколько тебе хотелось бы чего-то…
Чужая ладонь накрывает его член.
— О? Сюрпри-и-из.

Олег продолжает ебать медленно и размеренно, и он уже больше не может сдерживаться. Он начинает осторожно двигать бедрами навстречу, раскрываясь; и, конечно, Олег в какой-то момент останавливается — и видит его движение. Хотя он же почувствовал его раньше, не так ли…
— Ну наконец-то. А то я уже… начал сомневаться… что ты… можешь… испытывать… чувства.
Чужие пальцы умело играют с его членом. Не надо, пожалуйста.
— Знаешь, Лукас, я все ждал, попросишь ли ты меня о чем-нибудь.

Все тот же медленный, неторопливый темп. Даршавин что, тренируется с метрономом? А, к дьяволу все. Он крепче упирается коленями и впервые делает то, что здесь называется podmahivat'.
— Ну вот, совсем другое дело, — Даршавин жарко облизывает ухо, — молодец. Можешь, значит.
Теперь уже ничего не имеет значения, главное — чтобы все закончилось побыстрее. И… чтобы потом он мог посмотреть на себя в зеркало.
Становится сладко до судорог; быстрее, быстрее, быстрее; да, вот! Даршавин замирает, выплескиваясь, и медленно выходит из его тела.
— О? Я смотрю, британская контрразведка по-прежнему стойка? Не шевелись.

С этими словами Олег засовывает два пальца внутрь, безошибочно нащупывает простату и осторожно трет.
Воздух приобретает вязкость воды, не получается вдохнуть; из горла вырывается хрип, очень хочется наконец-то попросить — «не надо!» — но ничего не получается, и он кончает.
— Ну, почти совместный оргазм. Стоило потрудиться. Вытрись, не разводи сырость, — Даршавин подсовывает ему под живот полотенце.
Все. Можно просто лежать на животе, уткнувшись лицом в подушку и чувствуя, как из ануса медленно стекает чужая сперма. Внутри ноет.
Плеск воды в раковине.

— Лукас, не изображай из себя поруганную невинность. Не похоже.
Шорох — Даршавин одевается.
— Кстати, надо освежить твою коллекцию куполов: еще один год, прими мои поздравления. Мастер навестит тебя завтра. Пробку и все остальное в следующую субботу найдешь на том же месте в душевой.
Щелчок дверной ручки.
— Я жду тебя в кабинете. У тебя четверть часа на то, чтобы поплакать, подмыться и одеться. Время пошло.
Хлопает дверь.

Еще один год? Прошел еще один год?..
Он подумает об этом потом, в камере. Надо вставать.
У него осталось примерно четырнадцать минут.

И совместное творчество на троих

Название: Сказ о Торине-царевиче и вире Трандуила Бессмертного
Автор: ritaritzy, 004 сткглм, 005 сткглм
Бета: 004 сткглм
Размер: драббл (982 слова)
Фандом:The Hobbit/Хоббит
Пейринг/Персонажи: Торин Дубощит/Галадриэль, Торин Дубощит/Трандуил, Галадриэль/Торин Дубощит, Торин Дубощит/Леголас
Категория: гет, слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Порно-сказка.
Примечание/Предупреждения: Стилизация под русские народные сказки.
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Сказ о Торине-царевиче и вире Трандуила Бессмертного"

В великом гномьем царстве Эребор в Эпоху Третью жил да был Торин-царевич. Был он воином знатным, охотником на злобных тварей легендарным, победителем самого Орка Белого, Азога-Осквернителя. Часто выходил Торин-царевич сотоварищи на охоту на орков да гоблинцев позорных, силушку богатырскую потешить, землю-Арду родимую от погани оборонить. Только одного стереглись удалые гномы-воины: завсегда обходили они стороной один Лес Заколдованный, Лотлориэном прозываемый. Ибо жила в той чаще великая Волшебница — Галадриэль Владычица. Известна она была по всей Арде тем, что любой, кто хоть раз слышал-видел ее, сей же час подпадал под чары колдовские да в плен любовный. Сила ее чародейская от страстей да от утех плотских росла-увеличивалась, потому и искала она непрестанно по всей Арде любовников сильномогучих, кои могли бы все ее желания на ложе королевском удовлетворить.

Вышел как-то раз Торин-царевич с дружиною на охоту за орками к Мории Проклятой, коя рядом с Заколдованным Лесом находилась. Закрутилась битва-сеча кровавая, целую силу-рать побили гномы в тот день. Да только в той битве великой Торин-царевич в азарте боевом оторвался от соратников своих верных и оказался на границе Леса Заколдованного. Шагу не успел узбад ступить, как попал под чары колдовские, под силу страсти любовной к Галадриэль Владычице. И столь сильны были узы волшебные, что не успел царевич опомниться, как оказался на ложе королевском, нагим и готовым к подвигам отнюдь не ратным. Глянула Владычица на Самый Большой Меч™ и поняла, что не ошиблась с выбором, и что сила ее колдовская теперь будет множиться, как не бывало допрежь. Улыбнулась она Торину-царевичу ласково, и позабыл он Эребор родной, и набросился с рычанием на Волшебницу — все ее явные и тайные желания исполнять, сгорая в огне любовном силы небывалой. Так пронзали они друг друга со страстью неутомимой день, неделю, месяц времени.

Но все же понадобилось Владычице к Зеркалу своему Волшебному отлучиться, чары-колдовство творить; а Торин погулять вышел из палат сказочных, на деревьях растущих. И нашел в корнях дерева наощупь — с глазами закрытыми — короля эльфийского, Трандуила Бессмертного.

Взмолился Трандуил по осанвэ:
— Помоги мне, Торин-царевич! Захватила меня в плен любовный Галадриэль-Владычица, уж тысяча лет как с той поры минуло. Сил моих больше нет ее ублажать... А у меня дома сын малолетний остался. Как там кровинушка родная без отца, одна-одинешенька?! Ведь всяк обидеть норовит моего Прекрасного Принца!
Торин и спрашивает:
— Так уж взрослый сын-то. Тысяча лет же прошла!
Отвечал Трандуил:
— Пока не найдет себе мужа с родительского благословения, не считается у нас, эльфов, дитя взрослым.
Задумался Торин и смекнул, что ему тут прямая выгода прямо в гномьи руки идет. И отвечал так Трандуилу Бессмертному:
— Коли дашь ты слово царское, что отдашь за меня своего сына, Прекрасного Принца, то помогу тебе сбежать от Волшебницы-Владычицы.
Призвал Трандуил Эру Небодержца в свидетели, что коли поможет Торин-царевич ему, то станет Леголас Прекрасный Принц мужем царевичу гномьему. Спросил Торин Трандуила:
— Как же помочь-то тебе?
— Напои меня.
— Водицы родниковой принести? Али зелена вина? Или, может — пива полуросликового, на двенадцати цветах да травах настоянного?
— Что та водица родниковая! Что зелено вино! И пиво не пригодится. Водою живою из чресел твоих напоить меня надобно. Тогда обрету я силушку прежнюю и смогу разорвать путы колдовские.

Давши слово — держись, а не давши — крепись. Обнажил чресла свои Торин-царевич, опустился на колени перед ликом Трандуила Бессмертного, обхватил его голову руками крепкими и вонзил в Трандуиловы уста сахарные Самый Большой Меч™. А уж какими умелыми те уста были! Научился, видать, Бессмертный — за тысячу-то лет плена любовного — языком крутить, губами миловать, Галадриэль-Владычице удовольствие доставлять! И полилась влага живительная в горло ненасытное... Все проглотил Трандуил, все до капельки.
Вмиг обрел Трандуил силы прежние, разрушил путы колдовские и смог сбежать незаметно, как эльфы только и умеют, оставив Торина-царевича на гнев Галадриэль-Владычицы. Думал, убьет она в обиде тяжкой Торина-царевича и тогда слово царское держать будет не надобно.

Да не знал Трандуил, что Владычица сама уж хотела от него избавиться, да только род гордый да кичливость силой колдовской сделать ей сие не позволяли. И следила она за «Обретением Силы» по Зеркалу Волшебному и радовалась, ибо до такой великой подлости, как зять-гном, Трандуилу Бессмертному даже сам Саурон Одноглазый, еще когда в полной силе пребывал, никогда бы не додумался.

Но и просто отпустить без наказания Торина-царевича, конечно же, никак нельзя ей было. И придумала Галадриэль-Владычица наказание суровое: раньше Торин-царевич ее своим жезлом любви, прекрасным, словно из бивня мумака сделанным, пронзал жестоко, а ныне сама Владычица его пронзить вздумала! Надела она сделанный еще сродственником ее, Великим Мастером Колец Любовных, На Уды Мужские Надеваемых, Келебримбором, Жезл Любви — из мифрила сработанный — и отжарила Торина-царевича так, что уж постель скрипит-трещит, развалиться норовит.

А до сей битвы постельной, допрежь как Жезл надеть, связалась Галадриэль-Владычица с Леголасом Прекрасным Принцем по осанвэ и рассказала ему, что с недавних пор считается он взрослым по законам эльфийским. И напомнила, что ежели отец его, Трандуил Бессмертный, нарушит слово свое и подставит так жениха Принца нареченного, то великая кара падет и проклятие на род их за клятву порушенную. Потому собрался Леголас Прекрасный Принц за единую минуточку, вскочил на лося-Алёшеньку верного, батюшкой родимым в лосяшне забытого, и помчался в Заколдованный Лес Лориэн нареченного своего из любовного плена спасать.

Поспел Леголас вовремя – аккурат к его появлению пятое ложе любовное Торин-царевич и Галадриэль-Владычица страстью своей в щепы разломали. Восхитился эльф силушкой богатырской жениха нареченного, что даже после Мифрилового Жезла да Колец Любовных еще и сам встать смог да суженого кивком головы поприветствовать. А уж как увидел Леголас Прекрасный Принц очи синие, локоны вороные, нос царственный да торс обнаженный, да чресла сильные и зело обширные, да уд, любовной тягой томимый, Кольцом Любовным украшенный, так сразу и вопросил:
— Когда же первая брачная ночь наша, суженый мой, будет?

Рассмеялась Галадриэль Владычица и молвила:
— Уж на вечерней заре обретешь ты мужа, Леголас Прекрасный Принц.

О свадьбе той много легенд-былин было сложено. Много правды в них, но много и выдумки. Но что ложе свадебное из мифрила с тех пор короли гномьи куют, то есть чистая правда. И то, что на каждую свадьбу в царском доме приходится ковать новое — тоже. Ибо неудержимы гномьи короли — что на поле бранном, что на пиру хмельном, что на битве любовной, постельной.

А здесь была моя идея + немного текста в начале - а потом наш неудержимый котик 006 сткглм подхватил, расширил и углубил.

Название: Добро пожаловать домой
Автор: 005 сткглм, 006 сткглм
Бета: Nothing., ratacate
Фандом: Spooks/Призраки
Размер: драббл (548 слов)
Пейринг/Персонажи: Адам Картер/Лукас Норт
Категория: слеш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Возвращение в MI5 после восьми лет в русской тюрьме преподносит Лукасу Норту приятный сюрприз.
Примечание/Предупреждения: Авторы упрлс. Графическое описание минета, присутствуют тазовые косточки.
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Добро пожаловать домой"

Он провожает этого странного бывшего агента в туалет. Чем только думал Гарри, приволакивая эти живые мощи в офис — а не в госпиталь, например?
— Чем богаты.
Адам скорее чувствует, как цепко, незаметно оглядывает туалет этот странный худой пришелец в растянутом спортивном костюме не по размеру, как он машинально просчитывает пространство на случай драки или избиения.
— В любом случае мне надо умыться. Спасибо, — и тянет через голову свитер.

Адам застывает, глядя на то, как на бледной коже двигаются, живут своей жизнью надписи и рисунки. Отметины чужой… чуждой этому чистенькому офису в центре Сити культуры выделяются, словно клейма. Вот только Адам не уверен, клеймят ли они этого худого, настороженного мужчину с повадками бродячего кота — или его собственное некстати проснувшееся либидо.
Он скользит взглядом по ямочкам внизу спины (тренировочные штаны еле держатся на худых бедрах), по выступающим позвонкам, по перекатывающимся под кожей сухим, поджарым мышцам, по странным рисункам куполов, покрывающим лопатки и плечи, — и вдруг натыкается в зеркале на ответный взгляд.

Лукас Норт несколько мгновений, чуть прищурившись, смотрит ему в глаза, потом опускает взгляд ниже — Адам с мучительной ясностью осознает, как оттопыривает член застежку ширинки — и, усмехнувшись краем губ, поворачивается.
— Ну и ну. Вот это, я понимаю, радушное приветствие. — Интонации легкие, чуть смешливые, но глаза настороженно следят за каждым его движением. Тюрьма. Общая камера и вечное положение чужака — Адам может представить, как это было.
Ну и вот что тут, блять, скажешь?

Он ничего и не говорит — просто делает шаг вперед и опускается на колени. Подчинение, безопасность — Лукас не дергается, когда Адам берется за резинку его штанов. Смотрит с интересом, словно на любопытный паззл, но дышит чуть тяжелее, чем несколько секунд назад.
Белья на нем не оказывается.
Член у него красивый: длинный, ровный с аккуратной головкой. Но крышу Адаму сносит даже не от него — от хрупких, трогательно выступающих (господи, какой же он худой!) тазовых косточек. Адам вылизывает их, целует, прижимается щекой, одновременно надрачивая этот красивый член.
— Ф-фетишист… — Лукас явно не сразу вспоминает нужное слово. Он тяжело опирается бедрами о стойку с раковинами и держится за нее так, словно боится упасть.

Адам фыркает, обводит большим пальцем сочащуюся смазкой головку, поддевает мошонку Лукаса носом и аккуратно забирает ее в рот. Лукас рвано выдыхает. Его член в ладони Адама дергается и набухает еще сильнее. Адам ускоряет темп, перекатывает мошонку на языке и стонет, зная, что Лукас ощутит вибрацию его горла. И точно — Лукас запрокидывает голову, закусывает губу, яйца поджимаются. Адам выпускает их изо рта, с силой проезжается языком по стволу до самой головки и чувствует, как в ответ на это движение пульсирует, выбрасывая сперму, член.
Лукас не издает ни звука, просто роняет голову на грудь и тяжело дышит. Белесые потеки спермы пятнают Блейка, выбитого на его груди.

— Тут теперь всегда так приветствуют?
— Нет, — Адам не может отказать себе в удовольствии еще раз погладить эти хрупкие тазовые косточки, — только в особенных случаях.
— Значит, я особенный? — Лукас вздергивает бровь, и Картер с ошеломляющей ясностью видит, каким он был «до»: блестящий оперативник, глава отдела D, золотой мальчик Гарри Пирса. Адам представляет, каково будет стянуть с этих бедер не давно не стиранные треники, а брюки дорогой тройки от Balmain или Jil Sander, и стояк снова мучительно напоминает о себе. У них есть еще несколько минут, прежде чем Гарри их хватится. И целая жизнь после этого.
— Да, — Адам, по-прежнему глядя на Лукаса снизу вверх, нежно касается губами его бедра — особенный.