Мини - это всегда лучше, чем драббл. Потому что в рамках от 1001 до 4000 слов можно рассказать значительно больше, нежели чем в 1000 слов. Хотя и в два предложения можно рассказать столько, что...

Тут самое мое - «Эндимион». Я не буду рассказывать, насколько я была в ахуе восхищена оригинальным сценарным вывертом бибисиции©. А потом я подумала, и подумала еще - какого лешего? Им, значит, можно - а мне?! Мне, котику?!
Да, этот фик мог бы быть значительно длиннее и вкуснее, на что совершенно справедливо указывали. Но он и так как-то очень тяжело дался.

Материнский совет
Эндимион
Cherchez la femme


Название: Материнский совет
Автор: 005 сткглм
Бета: подозреваю, что кто-то все-таки поправил. Но кто - коллективно не вспомнили.
Размер: мини (1655 слов)
Фандом: North&South/Север и Юг
Персонажи: Ханна Торнтон, Джон Торнтон/Маргарет Торнтон
Категория: гет
Жанр: hurt/comfort
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Искренняя забота и искреннее заблуждение. Миссис Торнтон дает сыну совет касательно семейной жизни.
Примечание: Написано по заявке, поданной на инсайде.
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Материнский совет"

Ханна Торнтон считала себя женщиной прямой: привыкнув руководствоваться в своей жизни здравым смыслом и чувством долга, она постаралась развить эти качества в своих детях. Сын радовал ее в этом отношении, что же касается дочери… выходя замуж, дочери покидают родной кров и поступают под ответственность мужей.
Почитая ночной сон за усладу, дарованную Господом, и необходимость для души и тела, миссис Торнтон старалась ложиться спать не слишком поздно — если, конечно, разрешал график ее сына: как правило, она отходила ко сну не раньше, чем засыпал он. Но теперь, после женитьбы на этой женщине…
Миссис Торнтон улыбнулась зеркалу, продолжая расчесывать волосы. Жизнь научила ее признавать ошибки. Маргарет оказалась более похожа на нее, нежели ее родная дочь — Фанни. Ханна по достоинству оценила ее полный дерзости, но все же достаточно учтивый ответ на ее нотацию касательно необходимости благоразумного поведения для незамужней молодой женщины; а позднее поняла и полностью одобрила стойкость и упорство в желании скрыть тайну брата, грозящую смертельной опасностью в случае раскрытия.

«Маргарет остра на язык, но у нее есть и вкус, и характер, и изюминка. Конечно, она предвзята и невежественна, но что можно ожидать от южного воспитания? Все это поддается шлифовке, и Маргарет, «эта женщина» — будет достойной спутницей Джону», — в очередной раз повторила себе миссис Торнтон.
Как жаль, что у молодоженов почти не было медового месяца — да и сама свадьба была очень скромной. Торопясь вновь наладить производство на фабрике Мальборо, обеспечить выполнение заказов и закупку хлопка, молодожены позволили себе в качестве свадебного путешествия арендовать коттедж в деревне на две недели. Они вернулись обратно в Милтон вчера вечером, заняв в качестве спальни комнату, смежную с гардеробной миссис Торнтон.

Хотя бывшая спальня Фанни более подходит для молодоженов, чем комната Джона, возможно, думала миссис Торнтон, это было не лучшим решением — она слышала, как ее сын что-то горячо говорил Маргарет. Видит бог, ей не хотелось бы подслушивать чужие разговоры. И вот опять, какие-то звуки… что?.. Что такое?... О. Бедная девочка. И месяца не прошло со дня свадьбы. Похоже, Джон решил сегодня осуществить свои права мужа....
Ханна Торнтон погрузилась в воспоминания, механически проводя щеткой по волосам. Ее сын такой же высокий и крупный, как и ее покойный муж. И в части мужской… возможно, сын унаследовал сложение отца. Она с содроганием вспомнила свою брачную ночь — о господи, это ужасное чувство раскрытости и чувство иного, чужеродного органа в ней… этого отвратительного отростка, раздувающегося подобно змию и непристойного в своей обнаженности, придуманного сатаной на погибель женщинам… боже… только осознание того, что тысячи женщин до нее прошли через этот ад, помогло ей перенести эту пытку. Рана, нанесенная ей, кровоточила несколько дней, и эти дни она провела в постели. Посягательства мужа в дальнейшем она сносила кротко и покорно, напоминая себе заповедь «жена да убоится мужа своего». Однако за ее терпение и смирение Господь послал ей самое дорогое — ее сына.

Ну вот, снова. Бедное дитя, как она стонет. Да что же это такое. Миссис Торнтон покачала головой — что делать: видимо, такова уж доля женщины, если ее муж имеет такое же сложение, как ее сын или ее покойный муж.
Но, в конце концов, раз в два месяца или на худой конец раз в месяц вполне можно собраться с духом и перетерпеть эти мучения. Для всех остальных неурочных желаний существуют иные женщины. Прискорбно, конечно; но что делать, если такова природа мужчин — и счастье, что есть падшие создания, готовые удовлетворить мужскую похоть.
А со своей стороны она предложит Маргарет замечательный рецепт, который ей подсказала служанка ее кузины — как же ее звали? Агнесс? Элис? А! Элси! — замечательный рецепт болеутоляющей мази. Она даже может приготовить ее самостоятельно и преподнести Маргарет в качестве маленького, чисто женского подарка.
Решено. Послезавтра она сходит в аптеку и договорится о покупке всех ингредиентов. Ханна Торнтон отложила щетку, еще раз прислушалась — да, похоже, ее сын угомонился… ну что же, можно ложиться спать.
Она прочитала молитву и от всей души пожелала, чтобы Маргарет смогла поскорее уснуть — по собственному опыту она знала, что сон лечит. Завтра будет новый день.

Однако и следующим вечером, к своему недоумению, Ханна Торнтон услышала все те же жалобные стоны. Что?... но… но не могла же ей изменить память — ведь вчера вечером, примерно в то же самое время…
Как же это так. Миссис Торнтон сокрушенно покачала головой, аккуратно складывая шпильки. Конечно, сегодня утром Маргарет выглядела неплохо — видимо, крепкий сон помог ей, да и молодость имеет счастливое свойство быстро исцелять телесные недуги… но, в конце концов, это может подорвать здоровье. Да-да, именно — подорвать здоровье!
О господи. Да неужели же она вырастила сына таким жестоким? Откуда это в нем? Как он может, не обращая никакого внимания, не слушая даже… о, эти мужчины! Так обходиться с живой женщиной, чувствующей боль! Бедняжка Маргарет — глаза миссис Торнтон увлажнились — бедное дитя не должно страдать, превозмогая боль и отвращение, будучи не в силах отказать из чувства долга!
Ну, во всяком случае — завтра же мазь будет готова. Она пойдет к открытию аптеки и собственноручно, как можно скорее приготовит дивный бальзам, снимающий всякую чувствительность. Это поможет бедной девочке.

После вечернего чая Ханна вручила Маргарет изящную овальную баночку из слоновой кости.
— Я не хотела бы вмешиваться в вашу семейную жизнь, и я, как ты знаешь, не люблю давать советы. Но я обещала твоей матери в случае необходимости дать тебе совет такого рода, какой дала бы своей дочери. Дорогая, если тебе вдруг потребуется — этот состав поможет решить проблему деликатного характера: это замечательное средство для снятия боли. В свое время эта мазь немало помогла мне, и, надеюсь, она принесет пользу и тебе. На случай, если ты ударишься на фабрике или еще где-нибудь. Можно даже нанести заранее, примерно минут за пять. Чуть позже я продиктую тебе рецепт.
Глядя на порозовевшие щеки невестки, миссис Торнтон удовлетворённо кивнула — о да, похоже, Маргарет поняла ее совершенно правильно. Очень хорошо; она выполнила свой долг.

Однако и этот вечер не принес покоя Ханне Торнтон. Она дважды выронила щетку и растеряла половину шпилек из прически.
Как? Как же это???!!! Не может быть, чтобы мазь не помогла! Рецепт абсолютно верный, мазь действовала — она проверила на себе, смазав запястье и уколов себя булавкой. Только красная точка подсказала ей, что укол был — никакой боли она не почувствовала.
Боже. Значит, ее сын… о нет, нет, нет. Чудовищно. Отвратительно. Невыносимо.
Миссис Торнтон сжала виски. Она родила и воспитала монстра, не иначе. Он не погнушался даже отнять у жены единственное средство, способное облегчить боль от проникновения и этого варварского действа! Как можно… как же так можно…
Вот. Вот снова этот тихий вскрик. Знак того, что пыточный акт закончился, и что сейчас тяжелое мужское тело скатится с тебя, оставляя тебя оскверненной и разоренной, залитой отвратительно пахнущей субстанцией.

Довольно. Она поговорит с сыном… нет, не сейчас — сейчас он мало чем отличается от трухлявого бревна, как подсказывал ей её опыт... но перед завтраком… перед завтраком она сделает ему серьезное внушение. О да, — Ханна мрачно улыбнулась — она скажет ему все, что думает о его явно нездоровых наклонностях. О том, что он не щадит здоровье собственной супруги. Что, даже если бы с его стороны этот брак был чистой женитьбой на деньгах (что ложь) — этот брак не должен превращаться в такое тяжелое испытание для молодой женщины, для сироты, лишенной поддержки родных.
В конце концов, кто как не женщина поймет другую женщину? Кто, как не сестра по несчастью, способна оценить все эти мучения и ясно и четко указать на недопустимость подобного поведения? Ее сын может не прислушиваться к своей жене — но свою мать он будет обязан выслушать. Она не потерпела бы подобного обращения даже с бессловесной тварью — и уж тем более не потерпит подобного обращения со своей невесткой!

Миссис Торнтон была слишком порядочной, чтобы обещать себе то, чего не имела намерения выполнить, посему перед завтраком она твердо заявила сыну:
— Дорогой, нам надо поговорить — и немедленно. Этот разговор не терпит отлагательств.
— Хорошо, мама, как скажешь. Маргарет немного задержится — но, полагаю, чуть позднее она с удовольствием присоединится к нашей беседе.
— Нет. Мы поговорим без нее — позволь мне пощадить ее стыд.
— Мама?.. я не понимаю.
— Идем в библиотеку, Джон. Немедленно.
Джон Торнтон, обескураженный и озадаченный, покорно проследовал за матерью в ту дальнюю часть дома, где в двух небольших комнатах хранились книги.

— Мама?..
— Это касается вашей семейной жизни. Видит бог, Джон, я молчала — но тебе необходимо укротить свой темперамент. В конце концов, целью брака являются дети — а каких детей родит тебе изнуренная женщина со слабым здоровьем, да и будет ли она в состоянии родить их? Помимо достойных, ведь есть и иные женщины. Поступи так, как подобает джентльмену — заведи женщину для утех, в конце концов. Мое сердце обливается кровью — ты не даешь бедной девочке передохнуть! Три ночи подряд, Джон! Как же так можно!!!! Как можно настолько жестоко обходиться со своей женой?! Вы молчите, мистер? Конечно, что ты можешь сказать в свое оправдание.… Отнять у своей жены единственное средство, которое помогло бы ей достойно и без лишней боли перенести ваши домогательства, сэр! Подумайте о своем поведении, Джон Торнтон!
— Но, мама…
— Ты должен быть благоразумен, Джон. Как и был все эти годы. Смири свое естество, мой мальчик. Столь частые соития, — ей удалось вымолвить мерзкое слово, почти не покраснев, — столь частые соития вредны и для мужчин. Ты и сам видишь — Маргарет уже нездоровится, сегодня она опоздала к завтраку, и чем все это закончится? Я надеюсь, мы поняли друг друга?! — Ханна Торнтон воинственно посмотрела на сгорбившегося сына.
— Да… думаю, да, мама. Я обещаю, что впредь буду благоразумен.
— Прекрасно, Джон. В столовой нас ждет овсянка. Будь джентльменом хотя бы сейчас — помоги Маргарет спуститься.

…поднимаясь в спальню, Джон Торнтон думал, как объяснить Маргарет, что какое-то время им придется быть несколько сдержаннее в постели, и она должна прекратить подначивать его на столь приятные им обоим шалости… и как объяснить маме, что она ошибается на их счет… похоже, придется временно забыть все те забавные позы из греческого и римского альбомов, которые подарил ему муж Эдит… и не сделать ли в доме ремонт, включая звукоизоляцию комнат… где-то он читал, что помогает кора испанского пробкового дуба… возможно, его шурин поможет приобрести пробную партию — хотя бы для их спальни... или им просто поменять комнату?!


Миссис Торнтон улыбнулась невестке, прежде чем съесть первую ложку каши.
Мужчины. Они мнят себя властелинами этого мира, забывая, что рядом с ними находятся женщины, которые всегда могут повлиять на них.
Например, их матери.

Иллюстрация, автор зайка 004 сткглм

Название: Эндимион
Автор: 005 сткглм
Бета: ritaritzy, в-а Армитажа 2.0
Фандом: Spooks/Призраки
Размер: мини (2625 слов)
Персонажи: ОМП, Лукас Норт, Майя Лахан, Вон Эдвардс, Олег Даршавин, Гарри Пирс
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: А если все было не совсем так, как нам рассказали?.. Если Джон Бейтман, ставший Лукасом Нортом — это еще одна маска?
Примечание/Предупреждения: полное AU. Смерть персонажа (самоубийство).
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Эндимион"

Эндимион
Бильдербергский клуб (в тексте ― Клуб)
ЭШЕЛОН
PRISM

Иллюстрация, авторобалденная lintares aka linami

1992 год, январь. Его первая личина — Отто Шмидт, парень из тихого баварского городка. Путешествие по Европе, визиты к родне; в Великобритании Отто тоже пару раз заглянул к дальним родственникам. Шмидт исчез где-то между Лондоном и Йорком, предварительно послав телеграмму на адрес маленького букинистического магазина в Лондоне: «Извините, дядя, вынужден срочно вернуться домой».

Его второй номер — Джереми. Джереми уже почти год жил в Эдинбурге (чертов акцент. Чертова английская артикуляция. Хорошо, что можно косить под парня с Севера), работал в книжном магазине и подрабатывал в кофейне. Тихий, молчаливый Джереми. Он любил долгие пешие прогулки и наблюдение за птицами; Озерный край — подходящее место для такого времяпрепровождения. Во время одной из таких прогулок Джереми наметил номер три.

Отец и сын Бейтманы переехали в эту деревню не так давно. Оба они были довольно замкнутыми и необщительными — даже на фоне местных жителей, не блещущих гостеприимством. Младший Бейтман планировал поступать в Университет Лидса. Похоже, от желания сбежать в город парня удерживала только необходимость находиться рядом с отцом: у бывшего священника не так давно случился второй инсульт.

Все было сделано аккуратно – так, чтобы не возникло ни малейших подозрений. И они не возникли: умер пожилой и нездоровый человек. Коронер подписал документы, и сын покойного организовал скромные похороны.

Через неделю после похорон сын священника остановился на шоссе и подобрал попутчика. Еще часом позже «Джереми» похоронил парня в красивом месте: «Прости. Это все, что я могу сделать для тебя — вид на озеро».

Теперь он легализован полностью; у него есть пара лет на вживание — спокойное время в университете. Было забавно выбирать предметы и учиться. Особенно тяжело (и смешно) учить русский язык.

Вот она, его основная личность. Знакомьтесь, Джон Бейтман. Немного раздолбай, но в целом способный парень — таково общее мнение преподавателей и сокурсников. Джон любит поэзию и прозу Уайльда, изучает Троллопа и зачитывается поэтами Озерной Школы. У него неплохое чувство юмора и он не любит рыбу (он ее действительно не любит).

Бейтман подрабатывает в казино — хорошая работа, приличная для студента зарплата.
О да, и девушки! Точнее — одна особенная девушка. Майя.
Он прокатывает имя по языку каждый раз. Майя. Моя. Майя. Отражение настоящего. Переплетающиеся друг с другом в безумном вихре иллюзия и реальность. Майя. С ней можно смеяться и молчать. Майя Лахан. Фактор Х, который никак нельзя было предусмотреть.

Мысленно (Джон Бейтман не знает немецкого) он в очередной раз проговаривает:
Die Engel, die nennen es Himmelsfreud,
Die Teufel, die nennen es Höllenleid,
Die Menschen, die nennen es…*
Он никогда не произносит последнего слова, потому что не хочет признаваться в этом даже себе.

Через некоторое время мисс Лахан действительно становится проблемой. Он заставляет себя вспоминать сухую статистику: большинство разведчиков из тех, кого не сдали свои и не вычислили чужие, «засыпались» именно на женщинах. Он понимает скептические ухмылки людей, ответственных за его подготовку: они переглядывались каждый раз, когда он говорил, что женщины — это не проблема. Не проблема — только когда их нет.

Сообщение от «Старшего» приходит более чем вовремя: «Дакар. Твоя цель: Лукас Норт (положительный результат проверки, высокие результаты тестов). Посредник: Вон Эдвардс. Постарайся познакомиться с ним, он оказывает услуги правительству и разведкам, потом его рекомендация будет кстати. Осторожнее с ним». И предполагаемый путь в Дакар — с учетом фактора «Х», с учетом существования в его жизни Майи…

Это больно. Выдрать человека из сердца — это больно. С другой стороны, что он может предложить ей? Ничего, кроме разочарования, а это случится рано или поздно. Накануне их последнего вечера Джон убеждает сам себя, что все это делается ради нее. Ради Майи, ради ее спокойствия. Пройдет время, Майя забудет его — и это к лучшему: она достойна того, чтобы прожить спокойную жизнь.
Он знает, что врет себе.

***

Все, что ему нужно сделать в Дакаре — это подставиться; он подставляется с блеском. Пожалуй, в этом он даже немного перестарался: полицейские выкидывают его на улицу босиком в буквальном смысле — капитану приглянулись трекинговые ботинки.

И все идет не так, как надо. Он все еще не Лукас, когда сталкивается с Воном. Ситуация безвыходная: нет ни денег, ни документов; портье прозрачно намекает, что выселение из номера — дело пяти минут. «Хорошо, — обещает он себе. — Будем играть по ситуации. В крайнем случае, попросим помощи у “Старшего”». Он знает, что за ним приглядывают в четверть глаза — значит, «Старший» уже в курсе и поможет, если ситуация будет критической.

С Воном Эдвардсом сложно: этот хитрый лис слишком долго варился в мире разведки и привык никому не верить. Но симпатичный парень Джон Бейтман (очередной решивший заработать на наркотрафике неудачник) не имеет ничего против знаков внимания со стороны мужчины — при условии, что все эти знаки внимания так или иначе оплачиваются. Когда Эдвардс определяет его в категорию «шлюха, чуть ниже среднего уровня, за деньги готов на все» — отношения налаживаются. По крайней мере, теперь ему можно не беспокоиться о жилье: он переезжает на виллу Вона.

В одну из ночей он просыпается и долго не может уснуть, до рези в глазах вглядываясь в москитную сетку. Ему очень, очень хочется убить человека, который размеренно дышит рядом. Он вцепляется в простыню — только удержаться, только удержаться… Видимо, пришло время искать внутри себя и устанавливать «точку равновесия» — некий «отправной пункт», то, что позволит ему где-то в глубине оставаться собой; то, что позволит его основной личности сохранить себя под двумя другими «ролями». Он вспоминает маленький угловой кабинет, подоконник, ощетинившийся кактусами, и человека у окна, смотрящего во внутренний двор здания. Любителю кактусов уже за восемьдесят; большую часть жизни он работал нелегалом и готовил нелегалов. «Парень, ты почувствуешь сам, когда это будет необходимо. Когда это случится — замри. Что бы тебе ни захотелось сделать — не делай этого. Выжди. Тебе надо будет собрать себя настоящего в коробку, закрыть крышку и спрятать где-нибудь поглубже внутри. Потом, очень и очень нескоро, ты сможешь выглядывать оттуда. Иногда».

Утром он притворяется больным — Вон уходит, приказав «бою» выполнять все желания гостя; он валяется в кровати весь день, дремлет, и к вечеру снова становится Джоном. Джоном Бейтманом.

Теперь он не просто партнер на ночь: он начинает помогать Вону в его делах. Спустя еще пару недель его по протекции Эдвардса нанимают на работу в казино, где уже трудится Лукас Норт. Джон переселяется в город, мотивировав свое решение тем, что не хочет огласки их отношений. Он по-прежнему оказывает Вону и деловые, и интимные услуги, но теперь он сконцентрирован на Лукасе.

Двум парням подружиться нетрудно, особенно если они единственные ровесники-англичане, работающие в казино, и у них примерно одинаковое образование и отношение к жизни. Через какое-то время они снимают дешевую халупу на двоих; они вместе работают и вместе отдыхают; и, если бы это потребовалось, Джон начал бы спать и с Лукасом. Но, к его облегчению, этого делать не приходится.

Жесты. Походка. Образ мыслей. Блин, ему определённо нравится этот парень.
Лукас цельный. Это сложно объяснить, но Лукас Норт является одним из гранитных блоков фундамента здания Империи. Такие идеалисты как Лукас (идеалисты духа, но отнюдь не поведения) выстроили в свое время Pax Britannica — и Джон должен стать таким же. А тем временем Лукас скручивает себе очередной «косяк», достает из холодильника запотевшую бутылку с пивом, рассуждает о перспективах региона и предсказывает локальную гражданскую войну «все против всех».

С Лукасом сложнее всего: когда он примеряет на себя свою омегу, свою последнюю роль, то впервые задумывается, как именно совершить подмену. Времени остается не так уж много: через три месяца Норта ждут на собеседование в новом здании MI5, Thames House.

«Старший» фальсифицирует задание для Вона (о, как это в духе «Старшего» — пнуть противника походя, но в самую больную точку), и передает еще одно сообщение: «Это все. Теперь до встречи дома. Удачи».

Ему кажется, что единственная ошибка, которую он допускает — это убийство Лукаса в присутствии Вона. По сердцу царапает мелькнувшее и пропавшее в глазах Эдвардса удивление: «Так ты и на такое способен, мальчик?.. Однако. Как же я недооценил тебя…». Приходится разыграть более-менее достоверную истерику.
Там мягкая почва, в устье реки. Восточный берег зарос мангровыми деревьями.
Прости меня, Лукас.

***

Первые три года после возвращения он работает на износ. Бездна, в которую чуть не рухнула страна, приобретает четкие границы и глубину. Они ликвидируют наиболее очевидных крыс, припугивают зарвавшееся ворье и мелкую шушеру, вычищают агентов влияния с наиболее уязвимых точек и латают дыры — и ему кажется, что вся страна состоит из таких дыр. Грязная, нудная работа день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем….

В какой-то момент он не выдерживает. Через четыре дня он приходит в себя: вилла управления, окраина города — а на груди подживает блейковский «Архитектор», на плече — парусник. Куратор хмыкает, дает ему отчет «наружки», где описаны все его подвиги, и алказельцер.

«Мама. Зачем же я это… А-а-а-а. Блейк и его рисунки. Да. Спор с Хантом на первом курсе. Боже мой….»

— Это ничего. Иногда необходимо расслабиться. Кстати, тебе положены три недели отпуска. Выбирай: охота или рыбалка?
— Телевизор, видеомагнитофон и диван?
— Не-а. Психологи посмотрели на твои художества и единогласно решили — только свежий воздух. Заодно татуировки подживут. Кстати, раз уж разговор зашел о свежем воздухе… Ладно. Все рабочие вопросы решим уже после твоего отпуска.
Отпуск проходит хорошо.

А вот возвращение в Москву преподносит неприятный сюрприз.
— Есть мысль, что сэр Гарри в ближайшее время начнет пробивать вопрос о твоем обмене — управление «Алеф» MI5 инициировало начало переговоров. Надо думать о прикрытии.
— Буду садиться?
— Будешь. Твой дублер уже умаялся. Если тебе будет легче, то я не думаю, что надолго. Не хочется в тюрьму?
— Не хочется.
— А надо. Всякий опыт в жизни человека полезен, хотя и не всякий нужен... Хорошо, что ты не загорал. Кстати, есть мнение, что тебе надо добавить несколько татуировок, ты же сидишь уже…
— Почти четвертый год?
— Ну да. Четвертый год, если считать от… Короче, легенда на твое раскрытие уже разработана. Готовься, будут допросы с пристрастием; возможности вытащить тебя оттуда или намекнуть следователям, что надо быть аккуратнее, у нас не будет. Если будет совсем плохо — наш человек даст сигнал, организуем тебе передышку. Но до такого постараемся не доводить — подберем для работы с тобой нормальную команду, все будет в лайт-версии.
— Опять все то же самое — «мне нечего предложить вам, кроме крови, тяжкого труда, слёз и пота»**… Значит, какая-то связь планируется?
— Не надейся — только односторонняя. Если к тебе подойдет врач и предложит почитать сборник английской поэзии, в котором будет трижды перечеркнутый штамп Свердловской областной библиотеки — это и будет твой связной. У него ограниченные возможности, но это хороший специалист, в порядок тебя приведет. Список того, что выболтаешь, тебе передадут сегодня вечером. В любом случае, это ненадолго — поверь мне.

Он верит. Потому что кому еще верить, если не своему куратору?
Зря.

***

Это Лушанка.
Это Олег Даршавин.
Даршавину наплевать на инструкции, даже если он их получил.
Даршавин просто методично ломает его, день за днем. С девяти до пяти. Ночь за ночью. С полуночи до четырех. И доламывает.
Когда он (Лукас-Джон-Джереми-Отто-…) остается в камере, в одиночестве — ему хочется выть; он закусывает угол одеяла, давясь шерстью. Зачем, зачем, за что, за что…

***

«Чтобы обеспечить существование твоего отечества, — напоминает холодный голос в голове. — Чтобы люди продолжали жить — здесь, в сопредельных странах и еще черт знает где. Чтобы обеспечить противовес системе Клуба. Чтобы однажды не случилось так, что девяносто процентов населения планеты проснулось в концлагере».

Но если им нравится там, в этом концлагере? Если они не замечают его, и жить им вполне комфортно и уютно? Зачем я должен терпеть все это — здесь и сейчас, в одиночестве?

«Ты не один. Вас немного — вас действительно немного, — но ты не один. Ты пошел на это, потому что знал: правильно позволить людям иметь выбор. Настоящий выбор ― а не выбор между цветом кухонной мебели и моделями телевизоров. Существование нескольких политических систем обеспечит развитие — доминирование одной системы приведет к упадку.

Но согласно доктрине Клуба победитель может быть только один.
Представь себе межконтинентальные войны. Применение ядерного оружия — неважно, кто начнет первым и каким будет предлог. «Моя страна права». Применение химического оружия. «Наше дело правое». Применение биологического оружия. «Година бед сейчас и тысяча лет счастья потом». Применение климатического и тектонического оружия — когда всем уже плевать на то, что последствия не изучены и не просчитаны, а главная цель — методично вбомбить противника в могилу.

Представь себе Большую Войну в масштабах планеты. Нейтральных стран не существует. Неприкосновенных территорий не существует. Хаос и смерть. Вторая Мировая покажется милой детской вознёй в песочнице.

Победителей вообще не будет.
Ты и твои коллеги — бдительная стража Армагеддона.
Вы замедляете стрелки на его часах».

***

Когда появляется Игнатова с вопросом об операции «Сахарная Лошадь»... В какой-то момент многодневного допроса его начинает душить истерический смех; к счастью, очередная порция воды, льющаяся на закрывающую лицо тряпку, успокаивает истерику.

«Детка, да я бы рассказал тебе и про «Сахарную Лошадь», и про леденцовых пони, и про Люси в небесах с брильянтами, и про операцию “Эндимион”. Но ты же не поверишь мне.
Никто из вас не поверит мне, если я начну говорить правду, чистую правду, и ничего, кроме правды.
Я буду делать все, чтобы дождаться обмена.
Я вернусь».

***

Энвер-Тауэр, Фарингтон, Лондон.
Джон Бейтман продолжает забалтывать Гарри Пирса, пока «он»-настоящий ждет СМС. «Он»-настоящий вспоминает, как была воспринята в MI5 новость об операции «Тиресий» и мысленно хохочет — наивные, Боже мой, как же они наивны! Если они были настолько испуганы операцией прикрытия — масштабной, но всего лишь операцией прикрытия, — что же будет, если когда-нибудь они поймут: «Тиресий» был лишь дымовой завесой, прикрывавшей «Эндимион»?

«Эндимион». Операция, задуманная еще в тридцатые годы; первые «работающие» агенты начиная с шестидесятых; первые завербованные из высших эшелонов власти — в начале семидесятых; первый агент, проникнувший в MI6 — начало девяностых и, наконец, 1995 год — начало работы Лукаса Норта в MI5. Было честью стать одним из участников операции, даже несмотря на идиотское кодовое имя. Он не хотел такого пафосного имени, честно — но аналогия очень понравилась тому, кто когда-то придумал и начал этот проект. Ассоциативная цепочка «разведданные — знание — свет знаний — несущий свет». Прихотливо, но логично. И в какой-то мере пророчески.

Кстати, и на счет «Олбани» сэр Гарри заблуждается; «Олбани» вполне работает. Разумеется, готовая версия никогда не покидала лабораторию: то, чем так гордилась английская разведка — всего лишь неудачный прототип, один из многих. Но китайцам хватит и того, что есть в прототипе: так заманчиво почувствовать себя на гребне волны, почувствовать себя хозяевами жизни и смерти — они попадутся в ловушку, так же, как уже попались англичане.

Население Китая в ближайшие десять лет существенно уменьшится. Разве не об этом думали партийные боссы, вводя в действие программу «одна семья — один ребенок»? Бойтесь своих желаний, они могут исполниться.

В кармане вибрирует телефон. Он знает: на экране короткое слово «done». Безумие — но им удалось.

Пока он отвлекал на себя силы отдела D, Тарик и Рут (Рут, прости меня за мое хамское поведение: я даже подумать не мог, что ты “Белка”, хотя все было так очевидно) запустили комплекс, активировали его, и встроили в сеть.

Во время консультаций по проблеме «Олбани» сэр Гарри подключался к правительственной связи, и кое-кто не убирал подключение, потому что не было прямого приказа сделать это. А теперь, даже если сэр Гарри прикажет отключить линию — защита не сработает: установлена третья точка доступа, комплекс полностью развернут в сети и работает автономно. Теперь вся хваленая защита системы «ЭШЕЛОН» напоминает большой кусок швейцарского сыра; PRISM тоже охотно сияет своими гранями. Отныне потоки информации спокойно читаются, анализируются и немного корректируются в одном закрытом городе с номерным кодом.

Он заставляет Гарри Пирса встать спиной к себе; быстро проверяет мобильник — да, это было «done»; тут же приходит еще одна СМС: «удачи» — и россыпь смайликов-улыбок. Он улыбается в ответ и смотрит, как все присланные СМС исчезают: Тарик подчищает следы.
Улыбчивый, ответственный Тарик. Интересно, каково его настоящее имя.

Гарри Пирс задает риторический вопрос.
Глупый Гарри. Время вопросов закончилось.
Он делает шаг назад.

Вот и все. Бежать бессмысленно. Он давно планировал выход из игры: десятки планов, включающие «смерть» от взрыва, простой побег, помощь посольства… Только подай он сигнал — его бы выдернули, невзирая на дипломатический скандал. Но любая операция не давала полной, стопроцентной уверенности в том, что он не окажется в симпатичной комнате без окон с белыми или серыми стенами, под внимательным взглядом Чарльза Грейди. И гарантии, что он не засветит кого-нибудь еще — Рут и Тарика, например. Или еще кого-то, о ком он даже не знает.

От себя убежать невозможно. И какое значение теперь имеет его побег, если Майя мертва?

Все, что ему нужно сейчас — еще один шаг назад, и он делает этот шаг.
В голове проносится: «как упал ты с неба, денница, сын зари! Денница. Сын за…

Примечания* Зовет ее ангел блаженством небес,
Мучением адским зовет ее бес,
Зовут ее люди [любовью].
Генрих Гейне, «Бежал я от жестокой прочь»

** «Мне нечего предложить [британцам] кроме крови, тяжкого труда, слёз и пота» (I have nothing to offer but blood, toil, tears, and sweat) ― Уинстон Черчилль, первая речь в Палате Общин в качестве премьер-министра, 13 мая 1940 года.


Название: Cherchez la femme
Автор: 005 сткглм
Бета: Daimos K.
Фандом: Spooks/Призраки
Размер: мини (1428 слов)
Персонажи: Лукас Норт||Джон Бейтман, Елизавета Старкова, Рос Майерс, Джо Портман, Сара Колфилд, Майя Лахан.
Категория: гет
Жанр: драма, missing scene
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Ищите женщину» — говорил поручик парижской полиции Габриэль де Сартин (1729—1801). Он был уверен, что во всех сложных случаях так или иначе оказывается замешанной женщина — иногда как причина преступления, иногда как сопутствующее обстоятельство. В жизни агента MI5 Лукаса Норта женщины тоже сыграли свою роль. По заявке с инсайда.
Примечание/Предупреждения: упоминание изнасилования.
Для голосования: #. fandom RA 2013 - работа "Cherchez la femme"

Раньше Елизавета пьянила голову, как выпитый махом стакан водки. Секс с ней был борьбой с пушистым, хищным зверем ― росомахой, например. Она ничего не стеснялась, она кричала, не обращая внимания на возмущение соседей, она была яркой и страстной.

И смех. Раньше она смеялась ― иногда хохотала во весь голос, запрокидывая голову, иногда ― негромко, прикрывая рот рукой, но ее смех всегда был искренним.
Они встречаются украдкой, как любовники… впрочем, теперь это действительно так: Лиза замужем за другим мужчиной. Она боится, и он чувствует запах ее страха, который не заглушают дорогие духи. Она улыбается, но лучше бы она этого не делала: в ее улыбке больше нет радости.

Она покорна. Она согласна на все, что угодно. В ее мире покорность означает, что ей не причинят боль. Умом он понимает, насколько может успокоить мнимая безопасность, но внутри него зреет ярость каждый раз, когда она безоговорочно соглашается с ним.

Есть только одна вещь, которая может заставить ее бороться. У нее ребенок от ее нового мужа (ему впервые жаль, что в свое время он слишком настаивал на том, что они пока молоды для того, чтобы стать родителями), и она сделает все, чтобы защитить своего сына.
Лукас Норт теперь ничего не значит для Елизаветы. Прошлого не вернешь.
Он уходит.

***

Он ничего не знает о Джо, кроме очевидных вещей ― имя, возраст, прикрытие, того факта, что ее привел в отдел Адам Картер. То, что с Джо не все в порядке, он чувствует интуитивно.
По поводу последнего он испытывает смутное беспокойство, но подойти к Гарри и заявить, что один из его сотрудников имеет проблемы, не кажется ему хорошей идеей. Потому что Гарри может предложить посмотреть ему в зеркало ― и будет прав.

Рутина: посещение квартиры осведомителя. Бен занят, и он идет подстраховать Джо: это не тот район, где она справится в одиночку, и к тому же они достаточно достоверны в роли менеджеров, решивших прикупить немного марихуаны.
Лифт раздолбан, они решают подняться по лестнице; в какой-то момент ему кажется, что Джо споткнулась и вот-вот упадет: он автоматически подхватывает ее, придерживая за локоть и за талию, но она вырывается. Когда он видит, как она забивается спиной в угол и «перетекает» в оборонительную стойку, возвращается память тела.

«Я не дам этому снова случиться со мной».

Лукас делает шаг назад, закладывает руки за спину и сцепляет пальцы в замок.
― Прости, Джо. Я думал, что ты сейчас упадешь, и решил, что будет обидно, если ты заработаешь синяки на этой лестнице.
Джо смотрит недоверчиво. Они оба стоят на площадке между этажами, и Лукас рад, что сейчас они на задании, в жилом доме на окраине Лондона, где на лестницах нет камер наблюдения. Через какое-то время Джо с нервным смешком бормочет что-то вроде «надо было надеть кроссовки» и жестом приглашает его идти вперед.
Лукас не против, если Джо так будет спокойнее. Ему тоже знаком страх перед внезапными прикосновениями кого-то, кто сильнее его.

Узнав, что Джо подставилась под выстрел, он запирается в мужском туалете, не обращая внимания на стук в дверь, и долго смотрит на себя в зеркало. Для Джо вынести некоторые вещи оказалось не под силу, но он сильнее. Он мужчина.
Он выдержал тогда ― и выдержит теперь.

***

Ему хочется слушать ее часами. И смотреть на нее.
Она любит доминировать, но ему нравится то, как она это делает: спокойно и сдержанно. Если бы это было по-другому, это была бы уже не Сара.
И у нее почти британское чувство юмора.

Ей кажется, что она великолепна в искусстве лжи, но он не верит: попробуй, обмани обманщика. Он знает, что она лжет, глядя ему в глаза; ее объятия фальшивы, ее улыбки неискренни.
Но она не лжет в постели. Она как будто сбрасывает свою кожу агента ЦРУ и привычку лгать вместе с одеждой. Она немного стесняется своего тела, и он тоже стесняется своего, хотя умеет скрывать это гораздо лучше. Просто у него была более суровая школа и более суровый учитель.

Она не задает неправильных вопросов. Она будит его, когда ему снятся очередные кошмары, и у нее хватает такта не спрашивать, что именно ему снилось. Ему хочется кричать, когда она, думая, что он спит, осторожно целует татуировки куполов на его спине и обводит пальцем контуры фразы «dum spiro spero». Они оба осторожны, поскольку знают, что ходят по очень тонкому льду.

Когда Даршавин похищает Сару… он боится не того, что Олег может сделать с ней: о, у него было достаточно времени, чтобы узнать, на что способен Даршавин. Он боится того, что сделает в этом случае с Олегом, наплевав на возможные последствия: у него слишком длинный претензионный список к человеку, который уничтожил его и собрал заново, и меньше всего ему хотелось бы уподобиться Даршавину. Чем в таком случае он будет от него отличаться?

«Чистильщик» сделал свою работу аккуратно. Он прикрывает ее глаза, последний раз прикасаясь к ней. Возможно, она была единственной женщиной, которая, не смотря на всю ложь, вставшую между ними китайской стеной, понимала его.

***

В его табели о рангах Рос прежде всего коллега. То, что она женщина, обнаруживается внезапно, когда они начинают работать по делу Мейнела. Увидев Рос в деловом костюме, как она с улыбкой радости на лице идет ему навстречу в фойе здания корпорации Мейнелла, он смущается, исполнение поцелуя на публике перестает казаться таким простым делом.

Она видит его колебания (иногда ему кажется, что она вообще видит его насквозь). В ее глазах большими буквами написано: «играй, черт тебя подери. Мы счастливая пара, мы недавно обручены».
Слова о необходимости подойти близко и еще ближе к Мейнеллу жгут ему язык, но это необходимо для успеха операции. В конце концов, всем агентам рано или поздно приходится ложиться в постель не по личному желанию, а исходя из приоритетов текущего дела. Это просто: думай об Англии и о том, что не можешь облажаться.

После завершения задания она приходит к нему вечером на бокал вина и ужин, а потом фактически напрашивается остаться на ночь. И, судя по всему, в ее планы не входит просто переночевать на диване.
Пока он загружает тарелки и столовые приборы в посудомойку, а Рос оккупирует душ, в его голове колотится одна мысль: «почему?» Но разгадка не заставляет себя ждать: когда он заходит в спальню и видит ее в своей кровати, она произносит одно слово:
― Мейнелл.

Ее тело, ее глаза кричат: «пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы я все забыла, сделай так, чтобы я не вспоминала, как моего тела касался Мейнелл. Сделай так, чтобы я забыла, какой я была. Помоги мне».
Поцелуи, кажется, никогда не закончатся; он с трудом отрывается, находит и надевает презерватив, и, колеблясь, осторожно спрашивает:
― Как ты хочешь?
Она пожимает плечами.
― Пожестче?

Она не возражает, подтверждая согласие кивком; не закрывает глаза, молчит и расцарапывает ему поясницу и спину.
Когда он просыпается утром, Рос уже нет. Он умывается, чистит зубы, завтракает, одевается. Глядя на себя в зеркало и поправляя воротничок рубашки перед тем, как выйти из квартиры, он надеется, что ему удалось сделать все, чтобы она забыла.

В офисе его встречает внимательная и сосредоточенная леди-босс, благодарящая за принесенную кружку кофе. Никакого намека на возможное продолжение.
Это облегчение ― знать, что эта ночь так и останется единственной. И одновременно сожаление, но он знает: это слишком большая роскошь в их положении ― впустить другого человека в свою жизнь. Это должен быть совместный выбор, а он пока не чувствует в себе уверенности.

Рос остается в заминированном здании вместе с Эндрю Лоуренсом.
Это ее выбор.

***

Укладывая тело Майи на обочину, он думает, что все было зря. Вся его жизнь была зря.
Ему кажется, что она улыбается так же, как пятнадцать лет назад, когда он объявил ей, что через пару месяцев у них будет приличный счет в банке: «Глупый Джон. Дурачок».

Он всего лишь хотел, чтобы она была счастлива. Чтобы она ни в чем не нуждалась. Именно для этого он ввязался в аферу с наркотиками ― да, это был идиотский способ заработать, но тогда он казался он казался верным делом. А когда все пошло не так, он хотел защитить ее, понимаете? Угроза его ареста во время расследования взрыва в посольстве была реальна, и меньше всего ему хотелось бы, чтобы следователи и пресса связали Майю Лахан с преступником. С террористом. С ним.
Она была достойна нормальной жизни.

У них был всего год до его поездки в Африку пятнадцать лет назад, и эти три недели теперь. Слишком мало времени для счастья, слишком много времени для раздумий и сожалений. Слишком долго он старался искупить то, что совершил. Слишком долго он жил под маской другого человека ― слишком хорошо она приросла к нему.
Он не может объяснить себе, почему Майя? Почему именно она?

Просто с ней было так же легко, как дышать. Ты не замечаешь этого: воздух вокруг тебя. Но что ты будешь делать, если воздух ― или кто-то, кто был для тебя как воздух ― исчез?
Время подумать, Джон, как научиться жить в безвоздушном пространстве.

@темы: ФБ, укур, фанфик, деанон, Норт