[stglm005]

По заказу 006 сткглм
Простите за римейки в творчестве.

Продолжение «Хорошего дня».
Около 800 слов.

Интересно, что будет раньше — воспаление легких или?..
Было бы мне так же холодно летом?
Постепенно у меня сложилась традиция: после «неудачных» допросов вспоминать вслух библейские стихи. Ну, сегодня допроса не было — но коллекцию синяков я существенно подновил. И зуб шатается.

Так вот, Библия. Тренировка памяти. Тренировка рассудка. Не думаю, что отец именно для этого вдалбливал мне в голову тысячи строчек, но факт остается фактом: я в очередной раз избит и сижу в карцере, на узкой деревянной шконке, съежившись, подтянув колени к груди и стараясь не прислоняться спиной к холодной стене.

— Виноградник был у Соломона в Ваал-Гамоне; он отдал этот виноградник сторожам; каждый должен был доставлять за плоды его тысячу сребренников. А мой виноградник у меня при себе. Тысяча пусть тебе, Соломон, а двести — стерегущим плоды его. Жительница садов! товарищи внимают голосу твоему, дай и мне послушать его. Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!

Да, как-то… и не к месту, и не ко времени. Ни про возлюбленных, ни про побег. Зато там, в Иудее, в тюрьмах было тепло. Даже жарко. Душно.
— Если забуду тебя, Иерусалим, пусть забыта будет десница моя! Пусть прилипнет язык мой к гортани моей, если не вспомню тебя, если не поставлю Иерусалима в самом начале веселья моего.

Я увижу когда-нибудь вновь трафальгарских львов? У одного из них морда более ехидная.
Пар идет изо рта. И вымыться толком не успел. А, сегодня все не успели.
Сколько я еще здесь просижу?
Особенно жалко утенка. С ним тут определенно было бы веселее.

В следующий банный день скажу что-нибудь про идиотов, которые польстились на семьдесят девственниц, а в итоге живут с правой рукой и постоянным обереганием девственности собственного зада. Нет, не в следующий. Через один.
Псалмы я сегодня вспоминать не хочу. Слишком… слишком другие воспоминания… тепло, покой, детство, отец с растрепанной Библией… нет. Успокойся, ЛУКАС НОРТ.
Стихи. Стихи. Блейк? Киплинг?

— Карие глаза — песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.

Сразу нет. Опять то же и про то же. И опять не к месту и не ко времени!!!!
О, вот. Вот это утенку точно понравилось бы.

— Я не встречал
в природе
жалости к себе,
ведь в стужу
птаха малая
с дерева упав
закоченеет и умрёт,
не испытав!
при этом
жалости к себе.

О да. Утенку — утенку — желтому пластиковому утенку — которого я таскал с собой несколько месяцев — ПОНРАВИЛОСЬ БЫ.
Меня раздирает от смеха….

***
— Что? Что еще? Только заснул! Что?! Кулаев и Вараев друг друга наконец-то задушили?! Так все налогоплательщикам облегчение. И вы ради этого меня будите?
— Товарищ майор… тут... ну, вы просили сообщать, если англичанин…
— Что англичанин? Что, суки, с моим англичанином?

— Неадекватен он…
— Нашли чему удивляться. Неадекватен. Мы этого не дождемся. Показывайте.
На черно-белом экране смеется, вцепившись в голову, худой человек.
— Так. Давно?
— Ну… минут пять… мы как раз перед этим вас вызвали… посмотрите, вот до этого….

Та же камера: теперь человек сидит, обняв колени; видно, что у него двигаются губы.
— Он так почти час…
— Я вас научу когда-нибудь звук включать?
— Ой!

— «I never saw a wild thing sorry for itself a small bird will drop frozen dead from a bough without ever having felt sorry for itself»… Стихи это. Лирические. Для необразованных — грустные, значит. До этого?
Цифры в углу экрана уменьшаются.
— «Eyes of brown — a dusty plain, split and parched with heat of June, flying hoof and tightened rein, hearts that beat the old, old tune». Киплинг…

— Это который «Маугли», товарищ майор?
— Это который далеко не только «Маугли», но вам лично известный только по мультикам. Еще дальше. Так. «Thou that dwellest in the gardens, the companions hearken to thy voice: make me hear. Away, my kinsman, and be like a doe or a fawn on the mountains of spices». Все чудесатей и чудесатей. Для не знающих языка: Библию цитирует. Что такое Библия — рассказывать? Хоть что-то вы знаете… Сейчас что там?

— Все еще смеется, товарищ майор.
— Смесь номер три есть еще? Пустите к нему… и Кулаеву с Вараевым, им тоже будет полезно поспать перед завтра. И хватит тратить место на сервере, выключайте запись из всех карцеров. Чего вы там надеетесь увидеть?
— Так точно, товарищ майор.

***
Я не заметил, как заснул. Неудивительно.
Удивительно то, что я просыпаюсь укутанным в безумно теплое и безумно колючее шерстяное одеяло. Пока я пытаюсь понять, как в карцере оказалось одеяло — я замечаю на полу подозрительно знакомый термос.
Олег.

Что?..
Пришел, принес одеяло и термос.
Зачем?..
Я пью горячий, сладкий, восхитительный чай…
Какая разница.
Как хорошо…

***
— Интересно, а зачем…
— Интересно за углом.
— Нет, ну вот зачем товарищ майор…
— За тем. Свиридов, тебе это зачем знать? Спи.
— Игры у них. Как у кошки с мышкой. Свиридов, умолкни, я тоже спать хочу.
— Свиридов у нас ууумный, Свиридов фамилию «Киплинг» знаааает…
— Че пристали. Сами что ли английский знаете, как товарищ майор.
— Это не игры ни фига.
— Еще один умник не спит.
— Поумнее некоторых. Товарищ майор его приручает.
— Как кошка мышку, ага.
— Как стокгольмский синдром, идиоты. Поспать дайте уже….