[stglm005]

Пришла вчера написать «Ублюдка» - написался кусочек про Адама и Джона/Портера.

Таймлайн - ночь 10/11 ноября 2008 года.

Он приходит поздно ночью, без предварительного звонка, будит меня, моется, залезает в кровать и шепчет:
— Портер. Проснись, скотина, и выеби меня.

Смешно, но спустя тринадцать лет после нашего знакомства у Портера встает на него как штык — при любой просьбе вроде этой. Иногда я думаю, за что же Ублюдок так обожает его. Ублюдок охотно подтверждает, что Адам Картер очень нравится ему, но почему именно — никогда не отвечает.

Адам упирается лбом в сжатые кулаки, прогибается в пояснице, виляет бедрами и совершенно бесстыдно насаживается на мой член. Я смотрю на его спину, на потемневшие от воды волосы и чувствую, как расчетливо он сжимается. Как ему нравится. Как он балдеет своей любимой позе.

Портер внимателен к нему намного больше, чем к Хью. Портер не забывает его ласкать — и так, как он понимает слово «ласка», и так, как он научился, наблюдая за мной. Портер всегда следит за тем, чтобы Адам кончил. На Хью Портеру по большей части плевать.

Когда мы оба/трое падаем обратно в кровать, Адам привычно устраивает голову у меня на плече.
— Спасибо. Если бы ты знал, как это помогает расслабиться и подумать…
Ублюдок внутри меня ворочается сыто и дремотно.
— Не знал, что стимуляция простаты дает такой удивительный результат. Может, подать патент?

— Джон, — фыркает Адам, — почему у меня такое чувство, будто ты ревнуешь? У вас одно тело.
— Но нас двое. А ты один. И ты всегда ложишься под него.
— Ты хотел бы?..
— Нет. Не знаю. Может быть. Но совершенно точно хотел бы знать — почему именно так.

— Все просто, — Адам разминает мышцы, пуская «волну», — если бы мы дрались из-за того, кто под кого ляжет — ты рано или поздно уступил бы мне. Не потому, что я сильнее или ты слабее. Просто в какой-то момент ты бы уступил. А Портер сражался бы до тех пор, пока я бы не лег.

Ублюдок довольно скалится. За окном накрапывает мелкий осенний дождик.
— Что случилось, Адам? Почему ты пришел? Во что вы в МИ-5 опять вляпались?
Он рассказывает мне про похищенного — то, о чем не сообщается прессе и телевидению. Портер просыпается, заинтересованно слушает, а потом изрекает:

— Они бы добились большего, если бы прихватили его жену и дочь. Некоторые парни очень храбры, пока дело не касается их близких.
— Думаешь?..
— Я бы на твоем месте приглядывал за ними в четверть глаза, — подхватываю я.

— У меня нет на это времени. Поминальный день завтра, и мы не знаем — что случится.
Портер думает. Портер думает, как бы он сам обставил веселье. Веселье в его понимании — довольно особенная штука.

— Я бы устроил взрыв, — наконец рожает он, — независимо от того, что там будет с солдатом или с его женой и дочкой. Такой, знаешь — чтоб поближе к центру, побольше женщин. Старики никому не интересны — их время и так скоро придет. А вот женщины, более-менее молодые, с детьми… хорошо бы с детьми, дети всегда вызывают сочувствие… крики, изуродованные тела, кто-то умрет сразу, кто-то позже в больнице, агония может продолжаться несколько дней… и все они пришли почтить память своих погибших мужей, отцов или там братьев… новое горе, новые похороны, журналисты ссутся от восторга, экстренные включения с места происшествия, из больниц, интервью с родственниками… да. Это было бы красиво. Я бы сделал именно так. Если бы я мог — я бы устроил несколько таких взрывов.

Я уже говорил, что чувство прекрасного у Портера очень специфическое?
— Да. Это было бы… красиво, — соглашается Адам, — но несколько взрывов у них не получится. У них просто нет столько взрывчатки.
Он узнал то, что хотел. Но он хочет еще чего-то. Второй заход? Осторожно кладу свободную руку ему на грудь.

— Джон.
— Да?
— Лукаса обменяли.

Ублюдок ухмыляется. Лукас ему тоже небезразличен. Ублюдок вспоминает, как славно он тогда повеселился с Лукасом. Он хотел бы повторить веселье — при случае. Нну, я придержал его тогда (если быть честным, в какой-то момент я вырубил Ублюдка и закончил все сам), так как в наши планы определенно не входила поездка в больницу.

«Да ты вообще чуть не сорвал все веселье — выговаривает мне Портер, — я еще даже не разогрелся! Он же сам пришел! Сам просил! Мы должны были его НАУЧИТЬ!»
«НАУЧИТЬ, а не искалечить. Колостома явно не входила в его планы».
«Зануда ты, Джон. И всегда таким был».

— А теперь я ревную. У вас там разговор в самом разгаре, а я третий лишний.