Запись
Тайм-лайн — до 7.07.
782 слова.
читать дальшеКонни заходит в кабинет к Гарри и кладет на стол флешку.
— Запись, Гарри. Я думаю, ты должен быть в курсе. Адам говорил с Лукасом в ту ночь, когда Лукаса обменяли. Скорее всего, Адам отключил всю технику — и был уверен, что запись не ведется. Но там стоит пара микрофонов, которые пишут все время — на всякий случай — и потом сбрасывают суточные записи на сервер. Адам не знал об этом. По большей части там ничего нет, «пустышки». Малькольм попросил меня помочь в удалении таких «пустышек» — их накопилось довольно много за десять лет. Я увидела, что у файла отличается размер — а по нашим записям никаких допросов в тот день не велось. Я прослушала только пару фраз, Гарри. Не думаю, что мне необходимо слушать весь файл. Малькольм знает только то, что «пустышки» удалены.
— Спасибо, Конни.
Гарри Пирс вставляет флешку в порт и надевает наушники.
***
— Я должен задать тебе несколько вопросов, Лукас. Это все пока не официально. Записи не ведутся. Чаю?
— Да, спасибо. Спрашивай.
— Осторожно, горячий. Тебя избивали?
— Да.
— Оцени по шкале от одного до десяти. Десять — после сеанса вызывают бригаду скорой. Восемь баллов — ты не в состоянии передвигаться без посторонней помощи.
— Восемь баллов несколько раз, не скажу точно, сколько. Чаще — около пяти-шести баллов. Я мог держаться на ногах.
— Пытки?
— Имитация утопления. Электрический ток. Нечто вроде дыбы. Сенсорные раздражители. Лишение сна. Я не смогу подсчитать сколько раз, Адам. Не сейчас, во всяком случае.
— Потом тебе оказывали медицинскую помощь?
— Да. Всегда.
— Ты готов пройти медкомиссию? Полную? Тебя проверят целиком.
— Нет.
— Они могут обнаружить что-то, о чем ты не хотел бы говорить?
— Да.
— Хорошо, медкомиссию можно отложить примерно на… на полгода. Тебе хватит полгода?
— Думаю, да.
— Не хочешь больше ничего рассказать?
— Я должен был подчиняться определенным правилам, Адам. Если я не подчинялся, меня наказывали.
— Так. Каким образом?
— Карцер. Ограничение подвижности. Урезание рациона. Физическое воздействие. Есть много способов, ты сам знаешь.
— Понятно. Ты соблюдал правила?
— Я старался.
— Еще что-то?
— И, возможно — я не уверен — у них есть компрометирующая меня запись.
— Она была сделана без твоего согласия?
— Я не давал согласия. И я был не в себе, когда они снимали.
— Поясни.
— Они сделали укол.
— И?
…
— Лукас?
…
— Лукас, это было против твоей воли. Ты не обязан оправдываться.
— Да. Я говорю «да» и «еще» на той пленке. Я прошу большего… там, в той… постановке. Мне потом показывали этот… ролик.
— Это случилось только однажды?
….
— Я имею ввиду, когда они снимали. Еще чаю?
— Да. Спасибо. Не знаю. Но, думаю, если будет попытка шантажа — то всплывет именно эта запись. Остальные… не подходят.
— Те правила, которые ты соблюдал — это касалось тюремного распорядка, или не только его?
— Не только тюремного распорядка. Это были правила… правила моего поведения.
— Особенные правила.
— Да.
— И их соблюдение было обязательным именно для тебя.
— Да.
— Посмотри мне в глаза.
…
— Подними голову и посмотри мне в глаза.
…
— ЛУКАС НОРТ, ПОДНИМИ ГОЛОВУ И ПОСМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА! Извини. Извини, пожалуйста. Не беспокойся, лично мне эта чашка никогда не нравилась. Если ты захочешь поговорить…
— Я не захочу.
—…то ты можешь обратиться к Рос. Думаю, она способна… способна выслушать тебя. Извини еще раз. И спасибо за беседу.
Запись заканчивается. Гарри задумчиво смотрит сквозь стеклянную перегородку: Рос и Лукас стоят рядом с окном и о чем-то беседуют. Гарри думает о том, что означает фраза Рос «Через час. У меня», которую она однажды небрежно бросила Лукасу, думая, что никто не слышит.
***
За полчаса до посещения Гарри Пирса Конни внимательно прослушивает эту странную запись.
***
— ЛУКАС НОРТ, ПОДНИМИ ГОЛОВУ И ПОСМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА! Извини. Извини, пожалуйста. Не беспокойся, лично мне эта чашка никогда не нравилась. Если ты захочешь поговорить…
— Я не захочу.
—…то ты можешь обратиться к Рос. Думаю, она способна… способна выслушать тебя. Извини еще раз. И спасибо за беседу.
— Адам, есть еще кое-что.
— Да?
— Я не помню примерно четырех с половиной месяцев.
— То есть?
— Я не помню примерно четырех месяцев своего заключения. После того, как меня опознали как Лукаса Норта, меня перевели в другую тюрьму. Я помню перевозку. Я помню новую камеру. И потом я просыпаюсь в больничном блоке.
— То есть?
— Я не знаю, Адам.
— … совсем ничего?
— Пустота.
— Интересно.
— Мне тоже.
— Возможно, это нечто вроде индивидуальной реакции? Ты очнулся в больничном блоке. Сильные повреждения? Послеоперационные шрамы? Проблемы с сердцем?
— Вроде бы нет. Ничего такого.
— Ладно. Я тоже не знаю. Психоаналитики потом скажут, что это от того, что ты увидел бесформенные брюки на том, кто проводил твой допрос, и твое подсознание выдало тебе детскую картинку соседского пьяницы, который как-то уснул с расстегнутой ширинкой — и ты испугался и обзавидовался тому, что увидел. И ты был так потрясен, что… Ну, или что-то вроде того. Не забудь сказать об этом на медицинском обследовании, ладно?
***
Конни вырезает все, что идет после фразы «и спасибо за беседу», записывает файл на флешку и идет к Гарри Пирсу.